Пушкин прозрел и отмежевался от радикальных взглядов масонов-декабристов и изменил отношение к императору, который достойно повёл себя во время мятежа и писал:

Нет,я не льстец, когда царю

Хвалу свободную слагаю:

Я смело чувства выражаю, 

Языком сердца говорю.

Его я просто полюбил...

И это произошло совершенно закономерно, а в глазах его бывших товарищей- "позороно" прозревший А.Пушкин в 1826 году написал раскаянное письмо  императору Николаю Первому, в котором согласился с его Манифестом от 13 июля 1826 года, что причина бунта мятежников в "недостатке твёрдых познаний", в "пагубной роскоши полупознаний, сей порыв мечтательной крайности, коих начало есть порча нравов, а конец- погибель".

Более того, и "возмутительнее"- А.Пушкин стал публично демонстрировать свою новую мировоззренченскую позицию, что выразилось в его неожиданной крититке А.Н.Радищева, ставшего масоном-мартинистом ещё в университете в Лейпциге, за его "Путешествие из Петербурга в Москву". Пушкин: "Поступок его всегда казался нам преступлением ничем не извиняемым, а "Путешествие в Москву" всесьма посредственной книгою..."

Это только коммунисты в СССР "лучше" Пушкина разбирались в литературе и бесконечно восхищались "талантливой" критикой царизма А.Радищевым. Пушкин понял главный замысел масонов и писал: "Как соблазнительны для развивающихся умов мысли и правила, отвергаемые законом и преданиями". Понял Александр Сергеевич и их коварную технологию "свободы": "Абсолютная свобода, не ограниченная никаким божеским законом, никакими общественными устоями, та свобода, о которой мечтают и краснобайствуют молокососы или сумасшедшие, невозможна, а если бы была возможна, то была бы гибельна как для личности, так и для общества". Это возрастное бунтарство и использовали масоны-декабристы, которые в своих директивах указывали: "Оставьте стариков и взрослых, идите к молодым".

А.С.Пушкин, несмотря на новые взгляды на жизнь и идеологические разногласия с декабристами, сильно переживал за своих сосланных друзей молодости. При этом Пушкин, как даровитый философ, пришёл к глубокому выводу-истине: "Нравственность, как и талант, даётся не каждому, отсюда и библейское- "не осуждай" ". Когда жена А.Г.Муравьёва уезжала в Сибирь к мужу, то Пушкин в 1827 году передал ей своё знаменитое стихотворение "Во глубине сибирских руд...", желая поддержать их бодрость духа.

Несмотря на сочувствие и дружеские чувства к своим друзьям молодости, А.С.Пушкин безвозвратно вырос из масонов, перерос и понял всю их коварность и опасность. Исследователь Б.Башилов по этому поводу пишет: "Пушкин одержал духовную победу над циклом масонских идей, во власти которых он одно время был...К моменту подавления масонского заговора декабристов национальное миросозерцание в лице Пушкина побеждает духовно масонство. Пушкин к этому времени  отвергает весь цикл политических идей, взлелеянных масонством, и порывает с самим масонством. Пушкин осуждает революционную попытку связанных с масонством декабристов, и вообще осуждает революцию как способ улучшения жизни. Пушкин радостно приветствует возникшее в 1830 году у Николая намерение "организовать контрреволюцию- революции Петра Первого. Из рядов масонства Пушкин переходит в лагерь сторонников национальной контрреволюции...Как государственный деятель Николай Первый настолько выше утописта Пестеля, насколько в области поэзии Пушкин выше Рылеева".

Император Николай Первый внимательно отнёсся к письму А.С.Пушкина. В Михайловское внезапно прибыл курьер и пригласил Пушкина к царю в Псков. Пушкин поехал, и 8 сентября 1826г. в Чудовом монастыре состоялся между ними долгий и откровенный разговор, изменивший многое. После этого разговора Николай Первый стал поклонником Пушкина и его опекуном до его гибели, разрешил ему жить, где хочет и оказывал ему большую помощь, в том числе и финансовую. "Государь вёл себя по отношению к нему (Пушкину) и ко всей его семье как Ангел",- писала Екатерина Андреевна Карамзина. Позволив Пушкину пользоваться государственным архивом и заняться любимой историей, Николай Первый способствовал дальнейшему росту сознания А.Пушкина, отсюда такой прогресс в понимании Петра Великого с "Полтавы" написанной в 1828 году до "Медного всадника" в 1833г.